— А это что такое? — спросил Хэтч.

Около голени лежала кучка золотых монет и большой обработанный драгоценный камень. Рабочие лишь слегка смахнули землю, оставив монеты нетронутыми.

— Я ждала, когда вы заметите, — фыркнув, заявила Бонтер. — Судя по всему, у этого джентльмена в сапоге был припрятан кошелек. Мы с Кристофом их все идентифицировали. Золотой мухур[55]из Индии, две английские гинеи, французский луидор и четыре португальских крусадо. Все относятся к тысяча шестьсот девяносто четвертому году. Камень — это изумруд, возможно, из Перу, вырезанный в форме головы ягуара. У бедняги пирата, наверное, были от него жуткие мозоли.

— Итак, это первая находка из сокровищ Окхема, — проговорил Хэтч.

— Да, — уже серьезнее ответила Изобель.

Хэтч смотрел на небольшую кучку золота — маленькое нумизматическое сокровище, — и по спине у него пробежал холодок. То, что до сих пор казалось лишь теорией, вопросом чисто академическим, внезапно стало реальностью.

— А капитан знает? — спросил он.

— Нет еще. Пойдемте, я вам еще кое-что покажу.

Но Хэтч не мог отвести глаз от ярко блестящего металла. «Интересно, — подумал он, — что делает это зрелище таким притягательным? В человеческой реакции на золото, видимо, есть что-то атавистическое».

Отбросив эти мысли, он выбрался из ямы.

— А теперь я вам покажу сам лагерь пиратов! — объявила Бонтер и взяла его под руку. — Потому что он еще более странный.

Хэтч прошел за ней ярдов двенадцать от ямы к следующему месту раскопок. Ничего особенного он не увидел: траву и верхний слой земли расчистили на площади примерно в сто ярдов, и его глазам предстал коричневый прямоугольник твердого грунта. Заметны были несколько темных участков — очевидно, там разводили костры — и множество круглых углублений, расположенных без всякой системы. Из земли торчало множество маленьких пластмассовых флажков с написанными на них черным маркером номерами.

— Круглые участки — по-видимому, следы от палаток, — сказала Бонтер. — В них жили те, кто строил Водяную Бездну. Но посмотрите на артефакты, которые от них остались! Каждый флажок отмечает находку, а мы работаем меньше двух дней. — Она подвела Хэтча к дальнему концу барака, где был разложен большой кусок брезента.

Бонтер открыла его, и Хэтч с удивлением увидел десятки предметов, лежащих аккуратными рядами и пронумерованных.

— Два кремневых пистолета, — объявила она и показала Хэтчу удивительную находку. — Три кинжала, два абордажных топора и сабля, короткоствольное ружье с раструбом. Бочонок с крупной картечью, несколько мешков с мушкетными пулями и снова абордажный топор. Дюжина песо, несколько серебряных тарелок, секстант и дюжина десятидюймовых корабельных штыков.

Она подняла голову.

— Мне еще никогда не доводилось находить так много за такое короткое время. И еще вот это. — Она взяла золотую монету и протянула Хэтчу. — Как бы ни был ты богат, такими дублонами не разбрасываются.

Хэтч взвесил монету на ладони. Это был массивный испанский дублон, холодный и на удивление тяжелый. Золото сверкало так, словно монету отчеканили неделю назад. Иерусалимский крест был расположен чуть сбоку, охватывая льва и замок, которые символизировали Леон и Кастилию. По краю шла надпись: «PHILIPPVS+IV+DEI+GRAT». Золото согрелось у Хэтча на ладони, и сердце помимо его воли сильнее забилось в груди.

— Вот еще одна тайна, — проговорила Бонтер. — В семнадцатом веке моряки никогда не хоронили людей в одежде, которая очень ценилась на кораблях. Но если все-таки кого-то хоронили одетым, сначала его обыскивали, так ведь? Золото в сапоге стоило целое состояние, даже для пирата. И почему они оставили столько полезных вещей? Пистолеты, абордажные сабли, штыки — это же то, без чего пиратам не обойтись. А секстант, при помощи которого они могли добраться домой? Никто добровольно все это не бросит.

В этот момент подошел Сент-Джон и дотронулся до ее локтя.

— Мы нашли еще кости, Изобель.

— Еще? В другом месте? Кристоф, как здорово!

Хэтч последовал за ними к месту, где они нашли новый скелет. Рабочие расчистили его и отправились копать третью яму. Хэтч заглянул вниз, и на смену возбуждению пришло неприятное чувство — его глазам предстало еще три черепа и множество разбросанных костей. Обернувшись, он увидел, что рабочие расчищают сухой кустарник. Появился край очередного черепа, потом еще один. Они продолжали копать, мягкая земля легко поддавалась под лопатами: трубчатая кость, таранная, пятка, уставившаяся в небо, словно труп сбросили лицом вниз.

— Зубами грызущие землю,[56]— пробормотал Хэтч.

— Что? — вздрогнув, спросил Сент-Джон.

— Ничего. Строчка из «Илиады».

Никто никогда не хоронил мертвецов лицом вниз, по крайней мере тех, кого уважали. «Массовое захоронение, — подумал Хэтч. — Причем тела сбрасывали кое-как». Он вспомнил, как однажды в Южной Африке его вызвали обследовать убитых крестьян, жертв карательной операции.

Даже Бонтер замолчала, настроение у нее явно испортилось.

— Что могло здесь произойти? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

— Понятия не имею, — ответил Хэтч, у которого неприятно засосало под ложечкой.

— На костях нет никаких признаков насилия.

— Иногда следы незаметны, — возразил Хэтч. — Но люди могли умереть от голода или какой-нибудь болезни. Судебная экспертиза, возможно, даст ответ.

Он окинул взглядом страшное поле. Повсюду коричневые кости, в некоторых местах скелеты лежат друг на друге по три сразу, клочья полусгнившей кожи темнеют под мелким дождем.

— А вы можете провести такую экспертизу? — спросила Бонтер.

Хэтч, не отвечая на ее вопрос, несколько мгновений стоял на краю могилы. День близился к вечеру, и становилось темно. Дождь, туман, сгущающиеся сумерки и печальный шум далекого прибоя делали все вокруг серым и мертвым, словно окружающий пейзаж вдруг лишился жизни.

— Да, — сказал наконец Малин.

И снова повисло молчание.

— Что могло здесь произойти? — шепотом повторила Бонтер.

На рассвете следующего дня главные члены экспедиции собрались в рубке «Грифона». В атмосфере на сей раз не ощущалось подавленности, как после несчастного случая с Кеном Филдом. Воздух, казалось, был наэлектризован ожиданием. За одним концом стола Бонтер говорила Стритеру о необходимости перевезти находки, сделанные во время раскопок, в специальное хранилище, а он молча ее слушал. За другим концом Уопнер, который выглядел еще более растрепанным и неопрятным, что-то оживленно шептал Сент-Джону, одновременно размахивая руками. Как обычно, Нейдельман еще не появился. Он ждал в своей каюте, когда все соберутся. Хэтч налил себе чашку горячего кофе, взял огромный маслянистый пончик и уселся рядом с Рэнкином.